Голлизм и социально-экономичекие реформы

Тип: Рефераты | Дисциплина: История

Размер: 33,53 KB | Страниц: 5

ВУЗ: ЕГПУ

Работа "Голлизм и социально-экономичекие реформы" содержит 5 страницы и весит 33,53 KB. Рефераты были сданы в ЕГПУ. Вы можете ее скачать бесплатно.

Большинство партий и движений послевоенной Франции оказалось неразрывно связано с традициями Сопротивления. Особое место среди них занимали голлисты. Генерал де Голль, стремившийся сохранить имидж общенационального лидера, не спешил придавать движению своих сторонников какую-либо организованную форму. Его окружали лишь соратники по движению Сопротивления. Голлисты критиковали саму попытку воссоздать «режим партий», приведший Францию к катастрофе. Де Голль предпочитал пока не выдвигать и развернутую программу социально-экономических преобразований. Его главной целью было возрождение французского государства, осуществление радикальной конституционно-правовой реформы, основанной на концентрации власти. Де Голля поддерживали представители достаточно разнообразных социальных групп, ценя-X авторитет «спасителя нации» и разделяющих идею «величия нации». Парадоксальным образом голлизм оказался чрезвычайно близок по социальной базе своему недавнему противнику – гастскому режиму. Но для консолидации его сторонников требовалось время. Коллаборационизм как символ национального правительства должен был уйти в историю, дав возможность возродиться подлинной национальной идее, объединяющей общество, не провоцирующей гражданскую рознь.

Политика Голизма во Франции.

Политическая ситуация во Франции в конце 50-х годов резко осложнилась. Четвертая республика подходила к концу своего существования в состоянии кризиса и раскола. Разрушительное влияние на экономику и внутреннее положение во Вьетнаме (1946-1954), в Алжире (1954-1962 г.г.). Выступления демократических сил сопровождались активизацией реакции, которая пыталась создать неофашистское движение в стране.

В мае 1958 г. реакционные генералы и правые политики подняли мятеж в Алжире с целью подавления освободительного движения алжирского народа и “укрепления власти” в сомой Франции: ликвидации парламентского строя и переходе к диктатуре фашистского толка.

В этих условиях генерал де Голль, находившийся в отставке, предложил свое посредничество, обещая уступки и правым (создать крепкое правительство), и демократическим силам (потушить реакционный мятеж в Алжире). 1 июня 1958 г. было создано правительство де Голля, которому парламент предоставил неограниченные полномочия.

Осенью 1958 г. голлисты законодательно оформили режим Пятой республики- была принята новая конституция, усиливающая власть президента; де Голль был избран президентом.

Де Голль был искренним патриотом Франции и являясь буржуазным политиком, он и его партия дистанцировались от крайне правых, фашистских сил. Началось формирование нового режима “президентского” или “режима личной власти”

Первым шагом правительства де Голля была попытка добиться мира в Алжире. Мятежи были, наконец, подавлены. Начались переговоры, закончившиеся подписанием мира в Эвиане в 1962 г. По Эвианскому соглашению Алжир получал независимость, одержав таким образом победу в долгой и трудной 8-летней войне. В тесной связи с алжирской войной происходил общий распад Французской колониальной империи, особенно активный в 1958 и 1960 гг. (см. атлас, с. 13, 1,9).

Во внешней политике де Голль провозгласил своей задачей «вернуть стране величие и престиж”. Один из путей к этому правительство видело в увеличении военной мощи страны. В 1960 г. была испытана первая французская атомная бомба, затем появились французские спутники, атомные подводные лодки. Использовался и другой, значительно более эффективный путь — уменьшение зависимости от США, некоторый отход от «политики атлантизма». В марте 1966 г. Франция объявила, что она выходит из военной организации НАТО (оставаясь членом этого союза во всех других областях его деятельности).

В 1964 г. было заключено советско-французское торговое соглашение на пять лет, предусматривавшее рост товарооборота в полтора раза. В 1966 г. де Голль побывал в СССР, и была опубликована совместная декларация о совпадающих в ряде вопросов позициях двух стран, а также о развитии экономического и культурного сотрудничества.

Внутриполитическая ситуация в Пятой республике характеризовалась ростом государственно-монополистического регулирования. Введением планов хозяйственного развития страны (они, однако, не имели обязательной силы для частных фирм и компаний), укрупнением в целях введения новейшей техники как мелкой промышленности, так и сельского хозяйства (план ликвидации за 10 лет около 800 тыс. мелких крестьянских хозяйств).

Государственное вмешательство в сочетании с научно-технической революцией и воздействием Европейского экономического сообщества привело к определенному ускорению экономического

развития. Возникли новые отрасли, промышленное производство утроилось по сравнению с уровнем 1939 г. Однако темпы роста были ниже, чем в ФРГ, Италии и других странах, так что доля Франции в мировом производстве оставалась на уровне 1913 г. Сохранялась безработица, быстро росли цены, недостаточны были расходы на образование. В то же время быстро увеличивались доходы «Юзинор», «Пежо» и- др. Ставленники монополий занимали ключевые посты в государственном аппарате и финансах.

Внутренняя политика голлизма направленная на слияние всех классов в единый средний класс оказалась неэффективной. Начала нарастать оппозиция, возникли массовые движения против экономической политики государства.

Все это вылилось в политический кризис 1968-1969 г.

Майско-июньские события 1968 г. начались с массовых выступлений студентов, .требовавших улучшения условий жизни, перестройки всей системы образования, при которой дети рабочих составляли лишь 10% студенчества, обновления программ и оборудования. Выдвигались и общеполитические лозунги, направленные против империализма и расизма, войны во Вьетнаме, против «общества наживы» в целом.

Три главных профсоюзных центра призвали рабочих начать ‘ всеобщую забастовку с экономическими требованиями, 24-часовая забастовка 13 мая 1968 г. стала центральным событием развивавшегося в стране подъема. Необычным был ее огромный масштаб, небывалый со времени Народного фронта 1936 г.,— 10 млн. участников (из 19 млн. лиц наемного труда). Остановились поезда,’  закрылись аэродромы, прекратили работу почта, телеграф, телефон, Французский банк. С окончанием всеобщей стачки забастовочное движение продолжалось во многих отраслях.

Оправившись, от первого испуга, государство и монополии начали принимать меры. С одной стороны, они пошли на уступки трудящимся, объявив о повышении зарплаты, увеличении отпусков до трех недель, сокращении рабочего дня и об обязанности предпринимателей признавать права профсоюзов. Это был большой успех трудящихся, который не случайно сравнивали с достижениями 1936 г.

Благодаря всем этим мерам правящей группировке удалось восстановить положение. Однако в ходе проведенного де Голлем в апреле 1969 г. референдума за предложенную президентом административную реформу и тем самым фактически за де Голля было подано лишь 47,5% голосов. На следующий же день де Голль. ушел со своего поста, а вскоре последовала смерть основателя Пятой республики (ноябрь 1970 г.).

В последующие годы преемники де Голля на посту президента, Жорж Помпиду (1969-1974) и Жискар д`Эстен (1974-1981) продолжили политику государственно-монополистического регулирования. Однако голлицы постепенно утратили свои позиции. Жискар д`Эстен стал президентом, являясь кандидатом от “независимых республиканцев”

В 1981 г. произошла значительная передвижка в пользу левых сил, президентом Франции стал представитель Социалистической партии Франсуа Миттеран. С избранием президентом Франции Жака Шарля политика голлизма получило новое развитие в настоящее время.

Красный май

В ночь с 10 на 11 мая 1968 года Париже не спал. По улицам, оглашая ночь сиренами, носились машины «скорой помощи», пожарные, полиция. Со стороны Латинского квартала слышалась взрывы: рвались гранаты со слезоточивым газом. Парижане сидели у радиоприёмников: корреспонденты передавали репортажи с места событий прямо в эфир.

К 3 часам ночи над Латинским кварталом занялось зарево: отступавшие под натиском спецподразделений полиции студенты поджигали автомашины, из которых были сооружены баррикады… Весь город знал, что с начала мая в Сорбонне происходят студенческие беспорядки, но мало кто ожидал, что дело примет столь серьёзный оборот.

Начиналось всё как-то незаметно – ещё осенью прошлого, 1967 года. В начале учебного года проявилось давно копившееся недовольство студентов – недовольство жестким дисциплинарным уставом в студенческих городках, переполненностью аудиторий, бесправием студентов перед администрацией и профессорами, отказом властей допустить студентов до участия в управлении делами в высшей школе. По Франции прокатилась серия студенческих митингов с требованиями выделения дополнительных финансовых средств, введения студенческого самоуправления, смены приоритетов в системе высшего образования.

Больше всего студентов бесило, что им навязывают явно ненужные предметы, явно устаревшие методики и явно выживших из ума (от старости) профессоров. Но в то же время в высшей школе замалчивались важные проблемы современности – начиная от равноправия полов и кончая войной во Вьетнаме.

9 ноября 1967 года несколько тысяч студентов провели митинг в Париже, требуя отставки министров образования и культуры и изменения правительственного курса в сфере образования. Акция протеста переросла в митинг памяти только что убитого в Боливии Эрнесто Че Гевары. Корреспондент одной из французских радиостанций, присутствовавший на митинге, с искренним изумлением передавал в эфир: «Известие о смерти Че Гевары, который пожертвовал своим положением «человека номер два» на Кубе ради того, чтобы погибнуть в забытых богом джунглях за свободу чужой страны, пронеслось по умам студентов подобно урагану. Вот послушайте: они скандируют «Че – герой, буржуазия – дерьмо! Смерть капиталу, да здравствует революция!» – и многие при этом плачут».

21 ноября студенты в Нантере, городе-спутнике Парижа, осадили здание администрации и вынудили преподавателей допустить студентов до участия в работе органов самоуправления университета. В декабре во Франции прошла «неделя действий» студентов, в которой участвовали студенты Парижа, Меца, Дижона, Лилля, Реймса и Клермон-Феррана. Власти постарались замолчать эти выступления, справедливо полагая, что проблемы у студентов во всей Франции – одни и те же, и рассказывать о студенческих выступлениях – значит пропагандировать «дурные примеры».

Власть неохотно шла на уступки. В результате с февраля по апрель 1968 года во Франции произошло 49 крупных студенческих выступлений, а 14 марта был даже проведён Национальный день действий студентов. Возникли новые формы студенческой борьбы. Студенты в Нантере 21 марта отказались сдавать экзамены по психологии в знак протеста против «чудовищной примитивности» читавшегося им курса. Такая форма борьбы (бойкот экзаменов или лекций) за повышение качества образования стала быстро распространяться по стране.

22 марта в Нантере студенты захватили здание административного корпуса, требуя освобождения 6 своих товарищей, членов Национального комитета в защиту Вьетнама, которые, протестуя против Вьетнамской войны, напали 20 марта на парижское представительство «Америкэн Экспресс» и были за это арестованы. Студенты сформировали неоанархистское «Движение 22 марта», лидером его стал учившийся во Франции немецкий студент еврейского происхождения Даниель Кон-Бендит, «Красный Дани», ставший позже символом майских событий.

«Движение 22 марта» ориентировалось на идеи Ситуационистского Интернационала и его вождя Ги Дебора, автора хрестоматийной сегодня книги «Общество спектакля». Ситуационисты считали, что Запад уже достиг товарного изобилия, достаточного для коммунизма, – и пора устраивать революцию «сейчас и здесь», в первую очередь – революцию повседневной жизни: отказываться от работы, от подчинения государству, от уплаты налогов, от выполнения требований законов и общественной морали. Все должны заняться свободным творчеством – тогда произойдёт революция и наступит «царство свободы», учили ситуационисты.

«Движение 22 марта» быстро радикализовало обстановку в Нантере. Власти решили выявить «зачинщиков» и наводнили Нантер полицейскими агентами. Студенты сфотографировали шпиков и устроили специальную выставку фотографий. Полиция попыталась закрыть выставку, но студенты выбили полицейских из университетских помещений. 30 апреля 8 лидеров студентов были обвинены в связи с этим инцидентом в «подстрекательстве к насилию». 2 мая администрация объявила о прекращении занятий «на неопределённое время».

Так начинался знаменитый «Красный май». 3 мая студенты Сорбонны провели демонстрацию в поддержку своих нантерских товарищей. Демонстрацию организовало «Движение университетских действий» (МАЮ) – группа, возникшая 29 марта после захвата студентами одного из залов в самой Сорбонне и проведения в нём митинга с участием членов «Движения 22 марта», а также представителей бунтующих студентов из Италии, ФРГ, Бельгии, Западного Берлина и Испании.

МАЮ сыграла позже важнейшую роль в «Красном Мае», создав «параллельные курсы», на которых в пику официальным профессорам с их официальной «наукой» читали курсы лекций приглашенные студентами выдающиеся специалисты из неуниверситетской (и даже неакадемической) среды, а иногда – и сами студенты, хорошо знавшие предмет (многие из этих студентов вскоре прославились как философы, социологи и т.п.). Лидерами МАЮ были Марк Кравец и Жан-Луи Пенину – и Марк Кравец стал вскоре одним из вождей «Красного Мая».

Ректор Сорбонны объявил об отмене занятий и вызвал полицию. Жандармы атаковали совершенно не ожидавших этого студентов, применив дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Демонстрантов не разгоняли, а загоняли в угол и избивали. Отступать было некуда, и студенты взялись за булыжники. Это были первые открытые столкновения студентов с полицией. Бои распространились практически на весь Латинский квартал. Силы были примерно равны: 2 тысячи полицейских и 2 тысячи студентов. Столкновения утихли с наступлением темноты. Несколько сот человек было ранено, 596 – задержано.

4 мая Сорбонна – впервые со времен фашистской оккупации – была закрыта. 4-го и 5-го 13 студентов были осуждены парижским судом. В ответ студенты создали «комитет защиты против репрессий». Младшие преподаватели, многие из которых сочувствовали студентам, призвали к всеобщей забастовке в университетах. В Латинском квартале проходили небольшие стихийные демонстрации, разгонявшиеся полицией. «Движение университетских действий» (МАЮ) призвало студентов создавать «комитеты действия» – низовые (на уровне групп и курсов) структуры самоуправления и сопротивления. Национальный союз студентов Франции (ЮНЕФ) призвал студентов и лицеистов всей страны к бессрочной забастовке.

6 мая 20 тысяч человек вышли на демонстрацию протеста, требуя освобождения осуждённых, открытия университета, отставки министра образования и ректора Сорбонны, прекращения полицейского насилия. Студенты беспрепятственно прошли по Парижу, население встречало их аплодисментами. В голове колонны несли плакат «Мы – маленькая кучка экстремистов» (именно так власти накануне назвали участников студенческих волнений). Когда колонна вернулась в Латинский квартал, ее внезапно атаковало 6 тысяч полицейских. В рядах демонстрантов были не только студенты, но и преподаватели, лицеисты, школьники. На полицейское насилие они ответили насилием.

Первая баррикада возникла на площади Сен-Жермен-де-Пре. Студенты расковыряли мостовую, сняли ограду с соседней церкви. Скоро весь левый берег Сены превратился в арену ожесточённых столкновений. Со всего Парижа на помощь студентам подходила молодёжь, и к ночи число уличных бойцов достигло 30 тысяч. Лишь к 2 часам ночи полиция рассеяла студентов. 600 человек (с обеих сторон) было ранено, 421 – арестован.

7 мая бастовали уже все высшие учебные заведения и большинство лицеев Парижа. Демонстрации, митинги и забастовки солидарности перекинулись в Бордо, Руан, Тулузу, Страсбург, Гренобль и Дижон. В Париже на демонстрацию вышли 50 тысяч студентов, требовавших освобождения своих товарищей, вывода полиции с территории Сорбонны и демократизации высшей школы. В ответ власти объявили об отчислении из Сорбонны всех участников беспорядков. Поздно вечером у Латинского квартала студенческую колонну вновь атаковали силы полиции.

Вечер 7-го был началом перелома в общественном мнении. Студентов поддержали почти все профсоюзы преподавателей, профсоюзы учителей и научных работников. Профсоюз работников телевидения выступил с заявлением протеста в связи с полным отсутствием объективности при освещении студенческих волнений в СМИ.

8-го числа президент де Голль заявил: «Я не уступлю насилию», а в ответ группа известнейших французских журналистов создала «Комитет против репрессий». Крупнейшие представители французской интеллигенции – Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Натали Саррот, Франсуаза Саган, Андре Горц, Франсуа Мориак и другие – выступили в поддержку студентов. Французы – лауреаты Нобелевской премии выступили с аналогичным заявлением. Студентов поддержали крупнейшие профцентры Франции, а затем и партии коммунистов, социалистов и левых радикалов.

10 мая 20-тысячная демонстрация студентов, пытавшаяся пройти на правый берег Сены к зданиям Управления телевидения и Министерства юстиции, была остановлена на мостах полицией. Демонстранты повернули назад, но на бульваре Сен-Мишель они вновь столкнулись с полицейскими. Так началась «ночь баррикад». Бульвар Сен-Мишель полностью лишился брусчатки. Студенты соорудили 60 баррикад, некоторые из них достигали 2 метров в высоту. До 6 часов утра студентам, окруженным в Латинском квартале, удавалось сопротивляться полиции. Итог: 367 человек ранено (в том числе 32 тяжело), 460 арестовано, пострадало 188 машин.

11 числа оппозиционные партии потребовали срочного созыва Национального Собрания, а испуганный премьер Жорж Помпиду выступил по ТВ и радио и пообещал, что Сорбонна откроется 13 мая, локаут будет отменен, а дела осуждённых студентов – пересмотрены. Но было уже поздно: разгон полицией «маленькой кучки экстремистов» превратился в общенациональный политический кризис.

13 мая Франция была парализована всеобщей 24-часовой забастовкой, в которой участвовало практически все трудоспособное население – 10 миллионов человек. В Париже прошла грандиозная 800-тысячная демонстрация, в первом ряду которой шли руководитель Всеобщей конфедерация труда (ВКТ) коммунист Жорж Сеги и яростный обличитель коммунистов анархист Кон-Бендит. Сразу после демонстрации студенты захватили Сорбонну. Они создали «Генеральные ассамблеи» – дискуссионные клубы, законодательные и исполнительные органы одновременно.

Генеральная ассамблея Сорбонны объявила «Парижский университет автономным народным университетом, постоянно и круглосуточно открытым для всех трудящихся». Одновременно студенты захватили Страсбургский университет. В крупных провинциальных городах прошли многотысячные демонстрации солидарности (например, в Лионе – 60-тысячная, в Марселе – 50-тысячная).

14 мая рабочие компании «Сюд-Авиасьон» в Нанте захватили – по примеру студентов – предприятие. С этого момента захваты предприятий рабочими стали распространяться по Франции как эпидемия. Там, где предприятия не захватывались, рабочие «просто» объявляли забастовку.

15-го студенты захватили театр «Одеон» и превратили его в открытый дискуссионный клуб. 16-го числа студенты навели некоторый порядок в Сорбонне. Сорбонной стал управлять оккупационный комитет из 15 человек. Впрочем, по требованию анархистов, боровшихся с «угрозой бюрократического перерождения», состав комитета каждый день полностью обновлялся, и потому комитет почти ничего всерьёз сделать не успевал.

Вся Сорбонна, весь «Одеон» и половина Латинского квартала оказались заклеены плакатами, листовками и расписаны лозунгами самого фантастического содержания. Иностранные журналисты, раскрыв рты, табунами ходили и записывали лозунги «Красного Мая»: «Запрещается запрещать!», «Будьте реалистами – требуйте невозможного! (Че Гевара)», «Секс – это прекрасно! (Мао Цзэ-дун)», «Воображение у власти!», «Всё – и немедленно!», «Забудь всё, чему тебя учили – начни мечтать!», «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Границы – это репрессии», «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем», «Всё хорошо: дважды два уже не четыре», «Революция должна произойти до того, как она станет реальностью», «Быть свободным в 68-м – значит творить!», «Революцию не делают в галстуках», «Структуры для людей, а не люди для структур!», «Оргазм – здесь и сейчас!», «Университеты – студентам, заводы – рабочим, радио – журналистам, власть – всем!».

Тем временем студенты захватывали один университет за другим. Число захваченных рабочими крупных предприятий достигло к 17 мая полусотни. Забастовали телеграф, телефон, почта, общественный транспорт. «Франция остановилась».

18 мая, прервав свой визит в Румынию, в страну вернулся де Голль. 20 мая число бастующих достигло 10 миллионов, на заводах возникли «комитеты самоуправления» и «комитеты действия», не контролируемые официальными профсоюзами, в провинции начала складываться совершенно феерическая система распределения товаров и продуктов рабочими комитетами – нуждающимся, бесплатно. 21–22 мая в Национальном Собрании обсуждался вопрос о недоверии правительству. Для вотума недоверия не хватило 1 голоса!

22-го власти решают выслать из Франции Кон-Бендита. В ответ студенты устраивают с 23 на 24 мая в Латинском квартале «ночь гнева», повторив баррикадные бои. Запылала Парижская биржа.

24-го де Голль выступает с обещанием провести референдум об участии рабочих в управлении предприятиями (позже он от этого обещания откажется).

25-го в Министерстве социальных дел на рю Гренель начались трехсторонние переговоры между правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. Выработанные там «Гренельские соглашения» предусматривали существенное увеличение зарплаты. Однако ВКТ была не удовлетворена уступками правительства и предпринимателей и призвала к продолжению забастовки. Социалисты во главе с Франсуа Миттераном и леваки восприняли «Гренельские соглашения» как «удар в спину революции». На стадионе Шарлети они собирают грандиозный митинг, где осуждают ФКП, профсоюзы и де Голля и требуют создания Временного правительства.

29 числа, в день чрезвычайного заседания кабинета министров, стало известно, что бесследно исчез президент де Голль. Страна в шоке. Лидеры «Красного Мая» призывают к захвату власти, поскольку она «явно лежит на улице». 30-го де Голль появляется и выступает с крайне жёсткой речью, сообщив одновременно о роспуске Национального Собрания и о проведении досрочных парламентских выборов. Позже стало известно, что де Голль тайно летал в Баден-Баден, где располагался штаб французского военного контингента в ФРГ, и вел переговоры с военными. Затем он провел такие же переговоры в Страсбурге. Правда, что сказали де Голлю генералы – до сих пор никто не знает.

В тот же день воспрявшие духом голлисты проводят 500-тысячную демонстрацию на Елисейских полях. Испуганные буржуа скандируют «Верните наши заводы!» и «Де Голль, ты не один!». Это – начало конца «Красного Мая».

Многие предприятия еще будут бастовать недели две. В начале июня профсоюзы проведут новые переговоры и добьются новых экономических уступок, после чего волна забастовок спадёт. Предприятия, захваченные рабочими, начнут «очищаться» силами полиции – как, например, заводы «Рено».

12 июня власть перешла в наступление. Были запрещены основные левацкие группировки, Кон-Бендит был выслан в ФРГ. 14 июня полиция очистила «Одеон» от студентов, 16-го – захватила Сорбонну. 17 июня возобновили работу конвейеры «Рено».

23 и 30 июня прошли (в два тура) парламентские выборы. Испуганный призраком революции, «средний класс» дружно проголосовал за де Голля.

«Майская революция» потерпела поражение. Но она всё равно стала легендой.

В первую очередь, потому, что в мае 1968 года «внезапно», из мелкого инцидента в Нантере, причем не во время экономического кризиса, а, наоборот, во время экономического процветания, впервые в европейской истории стремительно развился общенациональный кризис, вылившийся в революционную ситуацию. Во-вторых, «Красный май» изменил моральный и интеллектуальный климат в Европе – и в первую очередь, во Франции. Вплоть до наступления эпохи неолиберализма и «новой консервативной волны» начала 80-х быть правым, любить капитализм считалось неприличным.

Ответить